В самом начале Покровки,
Где я мальчишкою рос,
Жмется к забору из ковки
Старый газетный киоск.
Темно-зеленая крыша,
Словно арабский шатер,
Книги, журналы, афиши,
Курит старик киоскер.
Справа и слева фасады,
Вдаль переулок бежит.
Тайной своей не разгадан,
Время он здесь сторожит.
Молча дымя папиросой,
Прячет ухмылку в усы.
Все бытие, как философ,
Видит он в капле росы.
Люди идут на работу,
Мимо машины спешат.
И непрерывным потоком
Утро сменяет закат.
Из-за витрины киоска
Смотрит на город старик.
Тусклой серебряной блесткой
Месяц на небе поник.
Летняя ночь опустилась,
Как безраздельный покров.
Звездная шпага вонзилась
В сердце несбывшихся снов.
В тихих проулках безлюдно,
Нету нигде ни души.
Спят все – легко или трудно
Суетный день завершив.
Вот киоскер закрывает
Гулко скрипучую дверь.
Надпись «Печать» угасает,
Луч в океане потерь.
По мостовой меж домами
Старец бредет без тревог.
Длинные тени рядами,
Вот уж и дома порог.
Кончился день безвозвратен,
Ляжет в свою он кровать.
Ведь иногда и Создатель
Должен немного поспать.
А что? Правильно,Вы старика-киоскера причислили к Богу на Покровке. Это очень понравилось,Спасибо. Л.)